Женский Разговор

Персидскую пророчицу Заррину, Александр Македонский всюду возил с собой, что раздражало сподвижников царя. В особенности был недоволен сатрап Бактрии и Согдианы Клит — боевой полководец, сражавшийся еще в дружине его отца, смелый воин, спасший Александра от верной смерти. Это было известно пророчице, которая также чувствовала неприязнь к дерзкому полководцу. Поэтому и она, и Клит ждали удобного случая, чтобы расправиться друг с другом. Заррину Александр знал чуть ли не с момента своего рождения, привык к ней больше, чем к матери. К тому же суеверный по натуре, он всегда слепо следовал всем предсказаниям пророчицы. При любом недомогании, плохом настроении Александр вызывал к себе Заррину, и она, пользуясь своими четками из огненно-красных кораллов, умела возвращать царю покой.

Однажды злоумышленники — юноши из знатных македонских семей — замыслили убить Александра. Они решили напасть на царя ночью, когда на страже будет Антипатр — сын сирийского сатрапа, также недовольный политикой Александра. Пророчица спасла царя. Она дожидалась Александра на пути в опочивальню и сообщила, что ее коралловые четки предсказывают ей, что готовится цареубийство. Заговорщики были казнены, а Заррина еще больше приблизилась к царской особе. А ее коралловые четки держали на золотом подносе, с которого когда-то ел персидский царь Дарий Третий. Четки охраняла группа персидских стражей. В личной обслуге самой пророчицы было столько рабынь, сколько не бывало даже у царицы Олимпиады.

Но и позиция Клита были не менее прочной. Он — родной брат Ланики — кормилицы царя, выходец из старинной македонской знати, активно участвовал в войнах Филиппа Второго. В битве при Гранике, сражаясь рядом с Александром, он спас ему жизнь и был назначен сатрапом Бактрии и Согдианы — богатейших стран державы Александра. Однако это удаляло Клита из армии, отстраняло от командования всадниками — дружинниками. И Заррина увидела в этом возможность, чтобы избавиться от врага, и стала искать случая.

Такой случай представился, когда царь в Мараканде устроил пир в честь Диониса. Благодаря доверенной служанке Заррины в чаше Клита оказалось вино, настоенное на порошке красного коралла. «Коралловая настойка» сделала свое дело. Когда пирующие затянули песню, в которой осмеивались македоняне, наголову разбитые согдийцем Спитаменом, Клит стал негодовать:
— Нехорошо! — громко восклицал он. — В присутствии наших врагов и варваров поносить македонян, которые и в несчастьи выше своих противников.
— Нет! — возразил Александр, тоже уже пьяный. — Называя трусость несчастьем, Клит, разумеется, желает выгородить себя!
Эти слова подействовали на Клита как удар плети.
— Друзья, вспомните Граник, где моя «трусость» спасла царя от гибели, — напомнил он и гневно продолжал: Я не позволю кощунствовать и принижать подвиги героев. Сам Александр ничего особенного не совершил. Все сделали македонские воины, и они же возвеличили Александра, выдающего теперь себя за сына Аммона и отрекающегося от своего отца Филиппа!
Александр в ярости вскочил.
— Неужели ты думаешь, — закричал он, — что мне приятно слышать, как ты призываешь македонян к бунту?
— Нам тоже неприятно, Александр, — ответил Клит, — что мы получили такую награду за наши труды. Счастливы те, кто уже умерли, не увидев, как ливийские палки полосуют македонян и как македоняне просят персов пропустить их к царю!
Присутствовавшие старались унять ссору, но Александр, обращаясь к Ксенодоху и Артемию, но так, чтобы его слышали окружающие, сказал:
— Не кажется ли вам, что эллины ходят среди македонян, как полубоги среди зверей?
Это оскорбление вызвало новую бурю:
— Пусть Александр не говорит обиняком, а высказывается прямо, — снова раздался громкий голос Клита. — И пусть не зовет на свои пиры людей свободных и откровенных! Пусть живет с варварами и рабами, которые станут простираться перед его персидским поясом и белым хитоном!
Александр бросился искать меч, предусмотрительно спрятанный телохранителем Аристофаном. Собутыльники умоляли царя успокоиться, а он велел играть тревогу. Трубач медлил, и царь отвесил ему тяжелую оплеуху и заорал:
— Я царь Александр оказался в положении Дария, арестованного придворными!
Клит рвался к царю, но его держали друзья, а потом вытащили из зала.

Тогда Заррина, все время следившая за происходящим, помогла Клиту вернуться в зал через другие двери. Она хотела раз и навсегда поссорить этих двух друзей. Клит зашел в зал, декламируя стихи из Еврипидовой «Андромахи»: «…ничего не сделав больше, чем под силу одному человеку, он приобретает наибольшую известность…» Окончательно потеряв контроль над собой, Александр выхватил у ближайшего стражника копье и метнул его в Клита. Тот упал к его ногам. Протрезвление наступило мгновенно. Быстро вызванная Заррина растолкла несколько белых жемчужин и насыпала на рану Клита. Кровь остановилась, но жизнь спасти не удалось. Александр в отчаянии даже сделал попытку убить себя.

Клита похоронили с большими почестями у стен Мараканды. С этого момента пророчица стала беспрепятственно властвовать над душой и мыслями Александра. Это по ее предсказанию Александр столицей своей империи выбрал Вавилон, а не Мараканду — столицу Согдианы, природа и климат которого пришлись по душе капризному царю. Это было так. Заррина попросила Александра встать на центр высохшей шкуры тельца. Александр сделал так, как велела пророчица. Ничего не случилось, и он в недоумении посмотрел на нее. Заррина же попросила царя теперь встать на край этой же шкуры. Александр встал на один край, тогда противоположный поднялся. В этот момент нить коралловой четки Заррины неожиданно оборвалась, и крупные коралловые орешки рассыпались в разные стороны. Невозмутимая Заррина это объяснила так:
— Покой государства будет достигнут тогда, когда столицей державы будет его центр. Если столица державы находится на краю, таким государством управлять тяжело. Окраины будут часто поднимать голову, и государство рассыпется, как эти каменные орешки.
Несмотря на то, что Александр столицей своей державы выбрал Вавилон, находящийся в центре империи, его государство после его смерти раскололось на мелкие куски…
Агзам Азимий.